Полнолуние приближалось с кошмарной скоростью. Но с некоторых пор оно совсем не так пугало Рема, ведь рядом - теперь в прямом смысле - были друзья, из-за которых страшные ночи становились наполненными каким-то особенным, буквально-таки сакральным смыслом. Каждого полнолуния Мародёры ждали как праздника, каждая новая анимагическая трансформация вызывала бурю эмоций. Всё это становилось главной темой всех обсуждений за несколько дней до.
Однако, как обычно, был в честной компании человек, в голову к которому всё же приходили недобрые мысли, страхи и прочее такое. Никто не отменял болевых ощущений при трансформациях и... некоторых других не менее важных вещей. Вот и сейчас Ремус отделился от ребят, которые при помощи одних только взглядов делились кучей эмоций, мыслей и планов, и степенно шёл позади всех, раздираемый сомнениями и мыслями, делая вид, что читает книгу. На деле же он невидяще смотрел на страницы, повествовавшие что-то там о мортимагии. Мерлин, и до каких пор я буду так переживать из-за всего этого? Ведь каждый раз любая, даже самая страшная, ситуация разрешается благополучно. - А долго ли нам будет так везти?... Разговоры со внутренним голосом, у которого совести было в разы больше, всегда утомляли.
Неожиданно кто-то позвал Рема и оттянул его в сторону. Лили. Милая, добрая Лили. Он молча слушал её, борясь с улыбкой. Внутри боролись два чувства. Одно из них, вместе с совестью, просило заверить подругу, что он сделает всё возможное для предотвращения катастрофы любого масштаба и убедить в том, что ей не стоит так волноваться обо всём этом. Второе же, истинно-мародёрское, требовало сейчас обезоружить девушку шуткой, на которую она чуть ли не криками напрашивалась.
- Лили... - осторожно начал парень, - для начала, давай мы не будем обсуждать дела мародёрские посреди коридора. Он кивнул куда-то в противоположную часть длинного прохода, где была приоткрыта дверь одного из кабинетов, который почти всегда пустовал. Туда двое гриффиндорских старост и направились. Ремус молился, чтобы Джеймс его после этого не убил. Оглянувшись на друга, Люпин изобразил на лице нечто непередаваемое словами, что только Мародёры могли истолковать. Значило это явно «я опять спасаю наши шкуры».
В кабинете было немного пыльно, поэтому Люпину пришлось прибегнуть к заклинанию, чтобы очистить стул для дамы, после чего он предложил Лили присесть. К тому моменту второе чувство, так давно не одерживавшее верх, всё же прорвалось наружу.
- Так вот, Лили. По поводу происходящего. Знаешь, мне казалось, что у Сириуса куда больше энтузиазма на тему всего этого, хотя может я и неправ... - Парень снова боролся с улыбкой.
Нет. Ну нельзя издеваться над этим человеком, совсем никак. Но не говорить же ей правду?
- Послушай, всё будет в порядке. Не переживай. - Парень замялся, не зная, как выкрутиться из ситуации. - Дело в том, что я не могу тебе всё выложить, просто потому что это не только моя тайна. Ты ведь понимаешь?
Ну ведь и правда. Лили должна понимать, не маленькая. Хотя в этом случае рассказывать мою часть и было бы самым сложным и фатальным, но тем не менее... Ремус стоял напротив девушки немного напряжённо сжимая в руках книгу. Снова противоречивые чувства раздирали Мародёра на части.

Вообще-то Ремус всегда понимал выбор Джеймса. Лили была необыкновенной и замечательной во всём. А ещё безумно милой и смешной. Наблюдать за её реакциями всегда было забавнее некуда. Вот и сейчас она попыталась начать оправдываться. Парень улыбнулся.
- Я не думаю. - Серьёзно заметил он. - Я считаю, что это нужно отдать на откуп тебе.
Подкол насчёт Джеймса был продиктован мародёрской сущностью, контролировать которую было проблематично, да и не всегда интересно. Более того, ничего плохого во всём этом не было. Ну правда.
- Не знаю, в чём дело. И, серьёзно, Джеймс ведь не так плох, как тебе кажется... - Ремус осёкся и посмотрел в окно. Странная погода. - Вся беда в том, что ты ему слишком нравишься. Отсюда и... очевидные промахи. Он правда не знает, как себя с тобой вести. Помоги ему.
О, Мерлин! Ну и на кого я нынче похож? Рем мысленно накрыл лицо ладонью, на деле же он просто задумчиво закусил губу и внимательно посмотрел Лили в глаза. Ещё и эти разговоры о проделках...
Разговор - именно этот - назревал давно. Его осколки уже появлялись в репликах старост Гриффиндора много раз, почва неумолимо готовилась. Вопрос о взрослении и невзрослении был действительно непростым. Глупо было объяснять всё это девушке. Если бы она и смогла понять это, то только головой, а такое понимание в данной ситуации... Всё равно - хоть что-нибудь.
- Лили, радость моя... Пойми, во-первых, одну вещь. Эмоциональное и интеллектуальное развитие и взросление у парней и девушек проходит неравномерно. Конечно, к шестнадцати годам, считается, что всем надо бы уже сравняться, но... Мальчишки всегда будут мальчишками, и в сорок пять, и в шестьдесят два. Я молчу о шестнадцати годах!
Говорить это было почему-то ужасно неловко, хотя, по сути, правильно. Попытка логично всё объяснить могла привести хоть к какому-то результату. Мародёр прошёлся по кабинету до окна, а затем вернулся к прежнему своему месту. Немного неспокойный жест, надо сказать. Но иначе Люпин не знал, как справиться с переживаниями. Слишком много всего переплелось во всей этой истории. Его тайна, Мародёры, отношения с Лили, отношения Лили и Джеймса, обязанности старосты... Мерлин мой, да мы же Гриффиндорцы! Зачем изобретать столько проблем?
- Староста... Неправильно. Да, пожалуй. Может, ты и права здесь. - Ремус почему-то многозначительно усмехнулся. - Давай тогда раскрутим ситуацию иначе. Кто придёт мне на смену - Сириус? Джеймс? Может, Питер? Чья кандидатура тебя устроит больше?
Повисла тишина. Торжествовал ли Ремус? Вовсе нет. Для него должность была важна, но ради неё он ни на что не шёл специально. И уж тем более, он не выставлял друзей в неприглядном свете нарочно. А вот для Лили решение в этом вопросе совершенно точно будет очевидно, если она поймёт, что выбирать было просто не из кого.
- Мы все - Мародёры. И стали ими до того, как я стал старостой. Предлагаешь бросить ребят на произвол Судьбы и быть только представителем власти? - Парень замолчал, продолжая изучать выражение лица подруги. - Так начинается снисхождение в Ад, на мой взгляд. Благими намерениями, как водится... Ведь и ты - не только староста.
Рем не жестикулировал. Он в принципе был очень сдержанным человеком... И в контрасте с порывистой Лилиан это смотрелось очень забавно. Со стороны, пожалуй, они могли бы показаться чудесной парой, если бы не «но», в котором была вся суть: эти двое были друзьями. Что неизменно.

Судя по реакции Лили, она явно сейчас не была настроена на разговоры о Джеймсе. А жаль… Я бы мог много полезного и интересного тебе поведать.
Но тут уж ничего поделать нельзя, желание дамы – закон! И поэтому речь далее пошла о том, о чём, пожалуй, планировалось Лили изначально. Она всегда умела добиваться своего, а тут ей ещё и нещадно поддавались: что могло быть проще? Но разговор… его простым назвать было трудно. Столкновение принципов. Нет, не конфликт убеждений парня и девушки, а, скорее, внутренние противоречия каждого из них составляли основную проблему и актуальность этой самой проблемы. Одновременно.
- Я рад, что ты не предлагаешь мне хоронить значок. – Взгляд парня был в этот момент почти заговорщическим. – Этого я боюсь больше всего.
Кто мог поверить в такую чушь? Явно не Лили Эванс, которая знала парня достаточно, чтобы оценить шутку, тем более, что и она сама шутила на эту же тему.
- Хотя, знаешь… Ради того, чтобы посмотреть на Сириуса в этой должности, я бы сложил полномочия. – Немного мечтательности в голосе. Малодушная попытка оттянуть неумолимо надвигающийся серьёзный разговор? Быть может. Но кто из нас вправе осудить Люпина, даже если это и так?..
Снова о взрослении. Староста Гриффиндора имела бесспорное преимущество: она могла быть и потрясающе взрослой, и невозможно ребячливой. Только далеко не каждый видел, когда она проявляла второе. Но да не о мисс Эванс шла речь…
- Да как раз-таки не по-разному, - с улыбкой проговорил Рем, осторожно качая головой. – Проделки действительно всегда будут проделками.
Он запоздало среагировал на слова Лили о зависти. Замер в движении, как притаившийся зверь и прислушался.
- Погоди, что я слышу? Лили Эванс собирается присоединиться к Мародёрам в их ночных путешествиях по просторам школы Хогвартс и окрестностей? Что-то новенькое на нашей радиоволне. – Внимательный взгляд изучает девушку в попытке понять, что же значили её слова и были ли они шуткой. – А как же тот факт, что это, прости Мерлин, неправильно!
Шуточную атмосферу разрушило всего одно слово. И то, с какой интонацией и каким тембром оно было произнесено. Вот и приплыли.
Ремуса слегка передёрнуло от напора мыслей и очередной прицельной атаки совести, которая проснулась от одного лёгкого тычка Лили. Сразу же на память приходили многие эпизоды, которые парень старательно вырезал из памяти, которые он старался запихнуть подальше, в самую глубь сознания. Которые он пытался оправдать или как-то объяснить, пока это было возможно, а потом тут же объявить закрытой для себя темой.
А ещё и реакция Лили на всё это. Хотелось побиться головой о стену. Или сделать что-то столь же критичное. Хотя, конечно, это не принесло бы облегчения ни одному из них.
- Подростки, - пожал плечами Люпин. – Отсюда и агрессия. Борьба за внимание общественности и понравившихся девушек, за авторитет и прочее-такое. Плюс чувство собственной почти-что-безнаказанности. И так далее…
Дурацкие отговорки. Давай, тешь ими себя. Но Лили-то зачем ты их подсовываешь! Впрочем, ведь так оно и есть. Хотя головушку никто не отменял, бесспорно…
Рем чувствовал, что пилить сам себя после этого он будет ещё очень долго. Эта рыжая девушка очень умело вспорола самые больные нервы. Парень сжал губы и тяжело выдохнул.

Есть вещи, которые не выходят из головы, с каким бы завидным упорством ты их оттуда не выпроваживал.
Пожалуй, у каждого человека есть персональный ад, в котором он сжигает себя ещё при жизни. В этом спектакле может присутствовать совесть, если таковая есть. Или только боль. Потому что боль – это одно из самых настоящих ощущений на свете. Только она может провести границу между Жизнью и Смертью. Если ты её ещё чувствуешь, значит – жив.
Ремус отчётливо понял, что Лили пропустила его слова, в чём она тут же призналась. Девушку мучило что-то своё. Ага. Что-то… Только дурак на моём месте может не понять её слова.
Парень не стал комментировать слова подруги о Мародёрах-заводилах. Потому что это уже ушло в тему Слизерина, а там… Там опять были её мысли о человеке, который когда-то был для Лили таким важным, а теперь!
Люпин сделал несколько шагов, преодолев расстояние между ними, взял девушку за руки и поднял со стула. Эти хитрые действия производились с единственной целью. Рем обнял Лили и погладил по волосам.
- Давай мы сейчас не будем говорить о том, что так очевидно причиняет тебе боль. – Он был немного выше, и поэтому поцеловать девушку в лоб было самым удобным и правильным. – Ты – умная и чуткая девочка, тебя чуть ли не каждая тема за живое задевает. А ребята… ну безголовые попались, но что нам теперь – не любить их за это?
Лунатик тяжело выдохнул. Джеймс и Сириус правда позволяли себе чересчур много, и были в своей злобе беспощадны. Но ведь это была чистая вражда, священная война и всё такое.
Мерлинова борода, ничего себе оправдания! Думать головой я, похоже, тоже медленно перестаю. Или не очень медленно. Но чем больше думаю, тем больше убиваю себя. Парадокс.
Сириуса можно было понять. Он был Блэк, как бы он ни пытался вырваться из оков семьи. Фамильные черты могут проявляться в той или иной степени, сильнее или слабее, но хоть одна должна быть ярко выраженной, учитывая весь магический потенциал Блэков. За долгие века они совершили явно не один ритуал на крови, так что объяснить вспыльчивость и жестокость Бродяги было… если не легко, то хотя бы возможно.
А вот Сохатый… Впрочем, тут тоже всё прозрачно. Снейп. Единственный объект действительно злых насмешек Джеймса. Сопливус – явный виновник отказов Лили, мерзкий интриган.
Всего лишь такой же мальчишка, как и они, друживший с ней с детства. Нет. Слизеринец. Рядом с ней. Соперничество и ревность. Вот две вехи, на которых базировалась жгучая ненависть Джеймса Поттера. В юности этого достаточно для многого. Для самооправдания в том числе.
И что, рассказывать всё это Лили? Если она захочет слушать. Если сможет выслушать. Когда будет готова. Но явно не сейчас, - покачал головой парень, а затем крепче прижал к себе Лили, продолжая гладить её по волосам. – Надо чуть позже. Нельзя дать рыжему солнцу перестать светить. Ни в коем случае.

Кто-то когда-то сказал, что друг – это тот, кому можно сказать «я люблю тебя», и он всегда поймёт тебя правильно. В данной ситуации эта мысль была как никогда более актуальна. И ещё: можно стоять вот так, в обнимку, и никто слова поперёк не скажет. Не будет смущения, косых взглядов покрасневших щёк. Всё просто и легко. В том числе и за то, что могут существовать такие отношения, Рем любил Лили.
Он смотрел на неё и не мог не улыбаться. Такая светлая и дорогая сердцу. Ты просто обязан её беречь. Как только сможешь.
Рыжая гриффиндорка смешно фыркнула, что очевидно означало её мысли о Джеймсе и Сириусе, которых Ремус предлагал любить. Конечно, парень понимал, что Лили не признается в тёплых чувствах, которые – он был уверен – она испытывает к ребятам. Надо подождать, и всё изменится. Обязательно.
А потом она сделала ошибку. Попросилась на намечавшуюся «проделку». В глазах на несколько секунд появился страх, затем Люпин попытался взять себя в руки. Опять придётся врать, - устало подумал он. – Как же я ненавижу всю эту ситуацию… и свою ликантропию!
- Милая, давай не в этот раз? Мы непременно возьмём тебя с собой, но позже, идёт? – Взгляд парня выражал что-то неясное, похожее на смесь задора с беспокойством.
Что же ей такое сказать? Что придумать в качестве оправдания? Думай, думай…
Один из самых способных студентов вынужден был напрягать свои драгоценные мозги, но не ради учёбы, а для того, чтобы соврать дорогому человеку. И как это называется?
В один прекрасный день она догадается. Или придётся ей сказать. Нужно только придумать, как преподнести это. Хотя, о чём это я? О таких вещах говорить не то что непросто – почти невозможно! С ребятами было не так, да и когда это было. А Лили… сам же себе обещал её беречь. Хорош защитник нашёлся, нечего сказать.
Отказать человеку, который смотрел таким взглядом, было крайне трудно. Особенно учитывая отношения Лунатика с этим человеком. Но слово «надо» на то ведь и было создано, не так ли?
- Лил, послушай… Тут и правда у нас с парнями важное дело, на которое мы не сможем тебя взять. Я ведь говорил, что тут не только моя тайна. – Голос из напряжённого становился всё более мягким. – Обещаю, что скоро мы что-нибудь придумаем. До конца года точно.
С этими словами парень заговорщически улыбнулся и потрепал подругу по волосам. Как же непросто сохранять душевное равновесие, когда с тобой такое происходит. Но надо уже привыкнуть. И затолкать, наконец, совесть куда подальше. Ан нет – я ещё пытаюсь функционировать ей же на нас четверых. Страшно и подумать даже.
Рем прижал Лили к себе ещё сильнее и отпустил. Всё-таки нельзя держать девушку в плену постоянно. А то ещё вдруг придёт Джей, и тогда будет весело, - вновь усмехнулся про себя Лунатик.

Напряжение всё ещё чувствовалось. Понятно было, что Лили будет расстроена отказом, хоть и недолго. И… именно её смена настроения в сторону благостного определила дальнейшее развитие разговора старост, а улыбка задала настроение.
- И не говори. Сам удивляюсь, как мы над собой растём! – Усмехнулся Рем. Да, а ведь и правда... Раньше я этого как-то не замечал. Забавно.
Тут Лили выдала гениальное умозаключение, от которого парень пришёл в неописуемый восторг. Более точного описания того, что творилось в их мародёрской жизни, и придумать нельзя! Комментарий же Эванс на тему учёбы заставил парня рассмеяться.
- Мы с тобой вообще отдельный случай. Нас надо изучать, как редкий вид!
Тот факт, что тема переменилась так резко и ушла так далеко от нежеланного и больного, безумно поднимал настроение Люпину. Он был готов скакать по кабинету, переворачивая парты. Правда, делать этого он бы точно не стал – по ряду причин.
Внезапная просьба Лили озадачила Лунатика. Он пожал плечами и улыбнулся. Вообще, такие вещи происходили нечасто. Рыжая староста была отличной ученицей и примером для подражания во многом. Поэтому в ситуациях, подобных этой, Рем всегда чувствовал себя немного неудобно, будто был в чём-то виноват. Правда, это быстро проходило, но тревожило не время длительности этого ощущения, а сам факт его наличия.
Лунатик внутренне отмахнулся от непонятного и сумбурного чувства, прогоняя из головы, и тут же кивнул.
- Конечно, не вопрос. Обязательно помогу. Только давай уже не здесь. – Секундное раздумье, а затем найденное решение. – Пойдём в библиотеку. Там всё и обсудим.
Ремус подал Лили руку, помогая встать. Пора было уже покинуть старый, пыльный кабинет, который двое старост Гриффиндора потревожили своим неожиданным присутствием. Стоило только закрыть дверь, как в голову сразу пришла не очень уместная шутка, но Лунатик снова не смог сдержаться, и, пытаясь скрыть улыбку всеми силами, вдруг сказал:
- А вообще, не ко мне надо за советами идти по этому предмету, есть и другие кандидаты.
Но, как Люпин ни старался, до конца серьёзным его тон назвать было нельзя, а посему… Впрочем, так ли это важно?